/Счастья надо просить так, как одесский беспризорный милостыню:
- Гражданка, дайте пятачок. А не то плюну вам в физиономию - у меня сифилис./
- Гражданка, дайте пятачок. А не то плюну вам в физиономию - у меня сифилис./
В бытность мою студенткой журфака я предпочитала лекции по отечественной литературе парам по зарубежке, по профильным либо смежным с профессией предметам. В отечке же отдавала особую симпатию литературным биографиям, среди них – мемуарам, написанным современниками того или иного автора, в которых, в свою очередь, особенно любила вещи очень художественные, тщательно замаскированную под вымысел документалистику. Оттуда любовь к довлатовской псевдо-автобиографичности: знаешь, что неправда, а все равно веришь, до того искусно сделано!
Анатолия Мариенгофа на втором курсе советовал мне знакомый с очки, вкусу которого вполне можно было доверять. Советовал он именно «Циников», у меня же спустя четыре года руки дошли только до «Романа без вранья». Его я порекомендовала бы обязательно читать студентам-филологам, в особенности во время изучения поэзии начала 20 века с ее многочисленными направлениями, в том числе имажинизмом, представителем которого был Сергей Есенин.
Есенина сейчас либо вдумчиво и нежно любят, либо пишут по нему дипломы, либо используют в цитатках для ВК. Почти каждая девочка в свой переходный мечтает встретить мальчишку, который будет любить так же, как любил в своих стихах Сергей Александрович – хулиган, умеющий быть покорным, губящий себя в пьяном угаре и в кабацких скандалах. Читать Мариенгофа, написавшего мемуары на правах лучшего друга, нужно хотя бы для того, чтобы навсегда вытравить сложившийся образ поэта как славного дебошира, вынужденного больше обороняться, чем нападать. Есенин у Мариенгофа циничен и мнителен, язвителен и черств. Эпизодичные воспоминания автора дают нам обширную картину жизни двух поэтов: разнузданность и неприкаянность, регулярные скитания в поисках жилья, денег и еды, святая вера в силу собственного творчества, пока еще мало кем признанного и не раз освистанного студентами на литературных вечерах. Воспоминания Мариенгофа прошиты мелочами быта, обрывками кем-то сказанных фраз, незначительными или важными словами, серыми буднями и красными календарными датами. Попытки найти свое место, завоевать и прочно сесть на свою писательскую нишу совпали с периодом Октябрьской и Февральской революции, прихода к власти большевиков и глобальной перестройки государства, потому преследующее поэтов ощущение непостоянства, зыбкости будущего понятно и объяснимо.
Помимо разбитой, пьяной, потерявшей почву под ногами России Мариенгоф рисует очень трогательные, очень чувственные сцены, в которых любимец женской (и не только) публики Сергей Есенин предстает то в совершенно неприглядном (эпизоды встреч с нелюбимой женой Зинаидой Райх, холодности к детям от нее, черствости к родителям и сестрам, бестактности к Шварцу, приведшей к самоубийству последнего), то в вызывающем сострадание и сочувствие (поедающая живьем тоска Есенина по Родине, мучительные отношения с Айседорой Дункан) виде. Многое Мариенгоф опускает: развязку упомянутых отношений с американской танцовщицей, подробности гибели поэта. Но стиль книги – быстрые заметки, как бы на бегу – это оправдывает.
Сцена на миллион – танец Айседоры с алым шарфом, которому она «сломала хребет, беспокойными пальцами сдавила горло». Этот же шарф стал причиной ее смерти: попав в ось колеса автомобиля, на котором Дункан отправилась на прогулку, он затянулся и задушил ее. Произошло это спустя несколько лет после смерти Есенина.
В общем, филологам, есениноведам и –любам «Роман без вранья» Анатолия Мариенгофа – читать, для простого же, легкого чтения вещь, скорее всего, не подойдет, если только вы не поклонник стиля а-ля Ерофеев «Москва-Петушки».
Анатолия Мариенгофа на втором курсе советовал мне знакомый с очки, вкусу которого вполне можно было доверять. Советовал он именно «Циников», у меня же спустя четыре года руки дошли только до «Романа без вранья». Его я порекомендовала бы обязательно читать студентам-филологам, в особенности во время изучения поэзии начала 20 века с ее многочисленными направлениями, в том числе имажинизмом, представителем которого был Сергей Есенин.
Есенина сейчас либо вдумчиво и нежно любят, либо пишут по нему дипломы, либо используют в цитатках для ВК. Почти каждая девочка в свой переходный мечтает встретить мальчишку, который будет любить так же, как любил в своих стихах Сергей Александрович – хулиган, умеющий быть покорным, губящий себя в пьяном угаре и в кабацких скандалах. Читать Мариенгофа, написавшего мемуары на правах лучшего друга, нужно хотя бы для того, чтобы навсегда вытравить сложившийся образ поэта как славного дебошира, вынужденного больше обороняться, чем нападать. Есенин у Мариенгофа циничен и мнителен, язвителен и черств. Эпизодичные воспоминания автора дают нам обширную картину жизни двух поэтов: разнузданность и неприкаянность, регулярные скитания в поисках жилья, денег и еды, святая вера в силу собственного творчества, пока еще мало кем признанного и не раз освистанного студентами на литературных вечерах. Воспоминания Мариенгофа прошиты мелочами быта, обрывками кем-то сказанных фраз, незначительными или важными словами, серыми буднями и красными календарными датами. Попытки найти свое место, завоевать и прочно сесть на свою писательскую нишу совпали с периодом Октябрьской и Февральской революции, прихода к власти большевиков и глобальной перестройки государства, потому преследующее поэтов ощущение непостоянства, зыбкости будущего понятно и объяснимо.
Помимо разбитой, пьяной, потерявшей почву под ногами России Мариенгоф рисует очень трогательные, очень чувственные сцены, в которых любимец женской (и не только) публики Сергей Есенин предстает то в совершенно неприглядном (эпизоды встреч с нелюбимой женой Зинаидой Райх, холодности к детям от нее, черствости к родителям и сестрам, бестактности к Шварцу, приведшей к самоубийству последнего), то в вызывающем сострадание и сочувствие (поедающая живьем тоска Есенина по Родине, мучительные отношения с Айседорой Дункан) виде. Многое Мариенгоф опускает: развязку упомянутых отношений с американской танцовщицей, подробности гибели поэта. Но стиль книги – быстрые заметки, как бы на бегу – это оправдывает.
Сцена на миллион – танец Айседоры с алым шарфом, которому она «сломала хребет, беспокойными пальцами сдавила горло». Этот же шарф стал причиной ее смерти: попав в ось колеса автомобиля, на котором Дункан отправилась на прогулку, он затянулся и задушил ее. Произошло это спустя несколько лет после смерти Есенина.
В общем, филологам, есениноведам и –любам «Роман без вранья» Анатолия Мариенгофа – читать, для простого же, легкого чтения вещь, скорее всего, не подойдет, если только вы не поклонник стиля а-ля Ерофеев «Москва-Петушки».
Комментариев нет:
Отправить комментарий