Когда мои саратовские друзья согласились,
пожалуй, на самую рискованную в их совместной жизни авантюру – приехать в
Дагестан на мою свадьбу – я, ни разу не признавшись им в этом,
насчитывала по тысяче овец по ночам в тщетных попытках спокойно уснуть.
Шутка ли, приехать в один из самых нашумевших регионов России,
напичканный стереотипами как зимняя картошка – глазками.
В этот период я очень хорошо понимала ход мыслей глав субъектов РФ, наводящих лоск перед приездом вышестоящих лиц. Будь у меня соответствующие регалии и полномочия, я бы в срочном порядке засадила сотню саженцев вечнозеленых, разбила бы пару десятков цветочных клумб, запустила бы вечно дремлющие городские фонтаны, перестелила бы асфальт и попросила бы весеннее солнце как можно чаще рассыпать сноп своих лучей над маленьким приморским городом, неизвестным большинству жителей этой страны. Самую же ударную часть сил я бы бросила на берег, превратив его из диковато-заброшенного в чистый и цивилизованный. Чтобы не стыдно. Чтобы гостеприимно и приветливо. Чтобы по душе пришлось.
Собственно, я до сих пор не понимаю, как Вика с Игорем на это согласились. Все, что они знали о Дагестане, - они знали из новостей, трамбующих факты и домыслы в одно неприглядного цвета месиво. И еще от меня, во время коротких сессионных встреч, когда я только успевала пожаловаться на приевшуюся мне кавказскую действительность. Главным рефреном при этом звучало слово «Надоело!» и дальше по тексту: напускная порядочность, чиновничий беспредел, низкий уровень культуры и грамотности, дошедшая до крайности коррупционная развязанность. Гнев в моей голове нажимал на пульт управления и командовал над всеми эмоциями, как только я начинала описывать каждодневные будни-быдни слоняющейся толпами безработной молодежи – от 16 и старше, так и не сумевших переступить порог переходного возраста, разве что внешне. Сложное сочетание пошлости и религиозной фанатичности – вот, что никогда не давалось мне к осмыслению, и немало жарких обсуждений на эту тему оставили мы с одногруппниками за столиками «Полиглота».
В общем, как вы понимаете, мне было о чем подумать перед Викиным приездом. Трудности начинались с поезда «Москва-Махачкала»: те, кто на нем ездил, знают, о чем речь, те, кто не ездил, - убереги вас Господь от дурных маршрутов. Я ожидала, что первой фразой моих гостей, как только они ступят на махачкалинский перрон, будет «Мы едем обратно!», но последовало совсем не то, что я ожидала. «У вас такие горы красивые!» - перебивали они друг друга, «мы из поезда ими любовались». Из поезда с грязными стеклами, пыльными матрасами и душными купе любоваться красивыми горами – это сильно. Это, я бы сказала, по-русски: эстетика заброшенности, красота дикости, трогательность невинной природы, не знающей вмешательства человека. Дело заладится, подумала я, и перестала звать по ночам отары овец с приготовленными для них препятствиями в виде разноцветных заборчиков.
Весь секрет Дагестана в том, что его нужно воспринимать таким, какой он есть, ничего не ожидая, но и ни на какие стереотипы не опираясь. Главное характеризующее его слово, - контрастность. Это относится и к местным жителям, и к местной природе, и к местной кухне. Надо принимать как данность и оценивающие откровенные взгляды мальчиков пубертатного возраста (не согласных с категорией «мальчики»), под которыми стесняешься, ежишься и кажешься себе вульгарной и преступной, и национальное гостеприимство, щедрость, льющаяся через край, особенно когда заходит вопрос об угощении для гостя, особенно когда гость – приезжий. Здесь хвастовство и самоуверенность, уходящие корнями в древнюю горскую бытность, когда скакали на конях и рассекали воздух саблями храбрые джигиты в теплых бурках и высоких папахах, идут на пользу, заставляя с чистым сердцем выставлять на стол самые лучшие запасы вин и коньяков, натуральных соков и домашних наливок, подавать пышущий паром пышный хинкал с разваренными кусками говядины или баранины с таким дразнящим запахом чесночно-томатного соуса, что даже у тех, кто на строгой диете, побегут слюнки. Викиным фаворитом остались чуду – толстые дагестанские пироги с разной начинкой: с творогом, зеленью, тыквой, картошкой с мясом. Причем пробовать надо обязательно все, что предлагает каждая нация (а их, вопреки распространенной ошибке, в Дагестане более сорока), ведь даже здесь желание каждого этноса доказать, что их кухня – самая прекрасная, приводит к удивительно аппетитным результатам. Надо непременно отведать чабанский хинкал, готовящийся на костре на природе, полакомиться аварской абрикосовой кашей с урбечем – неизвестным за пределами Дагестана лакомством, готовящимся из семян льна, кумыкским сладким пловом из сухофруктов, лезгинским довга – рисом, сваренным в молоке с зеленью и мятой, лакскими курзе с щавелем. Все сытно, вкусно, колоритно и снова – контрастно, ведь как, например, может сочетаться сладость сиропа сваренных сухофруктов с рисом? А ведь может! Может!
Надо принимать как данность кепки FBI и красные мокасины, ставшие легендой. Принимать и понимать – это местная достопримечательность, ключевой символ. Не биг бэн, конечно, но не каждому ведь даны опознавательные знаки в виде гигантских часов. Довольствуемся, чем можем. Терпим. Ведь не вычеркнуть, не отказаться. Вы можете представить ирландцев без килта? То-то и оно.
Точно так же нужно понимать и прощать бесшабашное вождение, лихое пренебрежение правилами дорожного движения и снисходительное презрение к тем, кто их соблюдает. Это издержки генетики, отголоски прошлого предков. Ну нет у нас больше войн и сражений, нет территорий, по которым можно скакать удалым галопом, заскочив по пути к роднику пощеголять перед горянками. А удаль есть, и деть ее больше некуда. Поэтому только так – обгоняя и подрезая друг друга, оглушительно разрывая улицу автомобильными клаксонами – и можно доказать сопернику свое превосходство, обходя его плечо к плечу, оставляя на память о себе легкие прочесы на автомобильных крыльях. Но что такое прочесы? Мелочь! Стоит ли обращать на это внимание? В конце концов, машину, как и мужчину, украшают шрамы.
Как по мне, так самое сложное – это жить в Махачкале. Шумно, людно, архитектура безобразна – плод местечковых соревнований на тему «Быстрее, выше, смелее». Много магазинов, много салонов красоты, много кафе. Порой кажется, да зачем столько? Ведь спроса не будет. А он – этот спрос - есть. Особенно по вечерам, когда студенчество и работающая молодежь совершает свой каждодневный променад, а люди среднего поколения (преимущественно мужчины) решают в ресторанной обстановке свои коммерческие дела. «Важные вопросы решаются за столом» - одно из основополагающих положений устава успешных переговоров кавказского мужчины. И есть, есть один важный момент, когда ты радуешься тому, что таки не все европеизировано, что сохранилась диковатая самобытность. Это происходит тогда, когда ты выбираешь кафе. Если твой кошелек достаточно тощ, а желание поесть достаточно велико, то все, что нужно, это вспомнить, кто из твоих кунаков (друзей) или кунаков твоих кунаков, а может твоих односельчан или односельчан твоих бабушки с дедушкой держит подобное заведение. Такие обязательно найдутся, можно быть уверенным. Можно смело идти туда и попросить накормить в долг. В долг, Карл! И пусть за окном бушует кризис, лютуют санкции и под угрозой стоит ввоз хамона, в какой-нибудь маленькой махачкалинской столовой, с незамысловатым названием «У Магомеда», ты будешь вкусно и сытно накормлен – не горячими тортильями с мадерой, но ароматными долма. Что, если поразмыслить, не такая уж плохая альтернатива.
Чтобы жить в Махачкале, надо из нее уезжать, как бы парадоксально это ни звучало. Если билет в швейцарские Альпы остается недосягаемой для ваших финансов мечтой, то кавказские горы – отличная этому замена. Менее раскрученная, но не менее живописная. Собственно, горы и море в Дагестане – это то, за что стоит любить эту республику. Сулакский каньон, бархан Сарыкум, Ирганайское водохранилище, гора Шалбуздаг, водопад Тобот, село Гуниб, Дербентская крепость заброшенное село Гамсутль, в котором сегодня живет только один человек – это неполный список мест, своего рода обязательный топ поездок для каждого туриста. Впрочем, можно обойтись и без этих обязаловок и просто уехать в горы, неважно, в какой район. Прелесть кавказских гор в том, что они до сих пор в таком же диком и первозданном состоянии, как и две сотни лет назад. Девственность природы – вот то единственное, что удалось сохранить в Дагестане, чудом уцелевшее благодаря разве что-то ленивости и отсутствию воображения у местных жителей. Это тот самый редкий случай, когда слава богу.
В Дагестан обязательно надо приехать, чтобы понять: здесь ходят в джинсах, здесь ходят без хиджабов, здесь не взрывают на улицах, здесь не крадут девушек. И здесь, черт возьми, есть блондинки! Наверное, со стереотипами сюда ехать даже веселей, потому что ощущать, как они рушатся, - по-настоящему здорово. Никогда не забуду, как Вика с Игорем, приехав, наконец, из шумной Махачкалы в мой родной город – маленький Избербаш, никак не могли надышаться воздухом: они вдыхали его жадно, часто и все твердили: «Господи, какой чудесный воздух!» Это разлегшийся по городу аромат морского бриза. Именно разлегшийся, на крышах домов и магазинах, на ветках деревьев, на перилах учебных заведений. Он повсюду, он в сердце, он – панацея от глубоких душевных ран и обид. Достаточно просто приехать к морю – час пешком, десять минут на машине – и вот уже легче дышать, легче смотреть на мир.
Я очень переживала, какие впечатления Вика с Игорем забрали с собой. Но спустя месяц после отъезда, Вика вдруг написала: «Слушай, я снова хочу к вам приехать. Мы ведь не были в горах, правда? Съездим?». Съездим. Поднимемся в горы, чтобы потом с неохотой с них спуститься.
В этот период я очень хорошо понимала ход мыслей глав субъектов РФ, наводящих лоск перед приездом вышестоящих лиц. Будь у меня соответствующие регалии и полномочия, я бы в срочном порядке засадила сотню саженцев вечнозеленых, разбила бы пару десятков цветочных клумб, запустила бы вечно дремлющие городские фонтаны, перестелила бы асфальт и попросила бы весеннее солнце как можно чаще рассыпать сноп своих лучей над маленьким приморским городом, неизвестным большинству жителей этой страны. Самую же ударную часть сил я бы бросила на берег, превратив его из диковато-заброшенного в чистый и цивилизованный. Чтобы не стыдно. Чтобы гостеприимно и приветливо. Чтобы по душе пришлось.
Собственно, я до сих пор не понимаю, как Вика с Игорем на это согласились. Все, что они знали о Дагестане, - они знали из новостей, трамбующих факты и домыслы в одно неприглядного цвета месиво. И еще от меня, во время коротких сессионных встреч, когда я только успевала пожаловаться на приевшуюся мне кавказскую действительность. Главным рефреном при этом звучало слово «Надоело!» и дальше по тексту: напускная порядочность, чиновничий беспредел, низкий уровень культуры и грамотности, дошедшая до крайности коррупционная развязанность. Гнев в моей голове нажимал на пульт управления и командовал над всеми эмоциями, как только я начинала описывать каждодневные будни-быдни слоняющейся толпами безработной молодежи – от 16 и старше, так и не сумевших переступить порог переходного возраста, разве что внешне. Сложное сочетание пошлости и религиозной фанатичности – вот, что никогда не давалось мне к осмыслению, и немало жарких обсуждений на эту тему оставили мы с одногруппниками за столиками «Полиглота».
В общем, как вы понимаете, мне было о чем подумать перед Викиным приездом. Трудности начинались с поезда «Москва-Махачкала»: те, кто на нем ездил, знают, о чем речь, те, кто не ездил, - убереги вас Господь от дурных маршрутов. Я ожидала, что первой фразой моих гостей, как только они ступят на махачкалинский перрон, будет «Мы едем обратно!», но последовало совсем не то, что я ожидала. «У вас такие горы красивые!» - перебивали они друг друга, «мы из поезда ими любовались». Из поезда с грязными стеклами, пыльными матрасами и душными купе любоваться красивыми горами – это сильно. Это, я бы сказала, по-русски: эстетика заброшенности, красота дикости, трогательность невинной природы, не знающей вмешательства человека. Дело заладится, подумала я, и перестала звать по ночам отары овец с приготовленными для них препятствиями в виде разноцветных заборчиков.
Весь секрет Дагестана в том, что его нужно воспринимать таким, какой он есть, ничего не ожидая, но и ни на какие стереотипы не опираясь. Главное характеризующее его слово, - контрастность. Это относится и к местным жителям, и к местной природе, и к местной кухне. Надо принимать как данность и оценивающие откровенные взгляды мальчиков пубертатного возраста (не согласных с категорией «мальчики»), под которыми стесняешься, ежишься и кажешься себе вульгарной и преступной, и национальное гостеприимство, щедрость, льющаяся через край, особенно когда заходит вопрос об угощении для гостя, особенно когда гость – приезжий. Здесь хвастовство и самоуверенность, уходящие корнями в древнюю горскую бытность, когда скакали на конях и рассекали воздух саблями храбрые джигиты в теплых бурках и высоких папахах, идут на пользу, заставляя с чистым сердцем выставлять на стол самые лучшие запасы вин и коньяков, натуральных соков и домашних наливок, подавать пышущий паром пышный хинкал с разваренными кусками говядины или баранины с таким дразнящим запахом чесночно-томатного соуса, что даже у тех, кто на строгой диете, побегут слюнки. Викиным фаворитом остались чуду – толстые дагестанские пироги с разной начинкой: с творогом, зеленью, тыквой, картошкой с мясом. Причем пробовать надо обязательно все, что предлагает каждая нация (а их, вопреки распространенной ошибке, в Дагестане более сорока), ведь даже здесь желание каждого этноса доказать, что их кухня – самая прекрасная, приводит к удивительно аппетитным результатам. Надо непременно отведать чабанский хинкал, готовящийся на костре на природе, полакомиться аварской абрикосовой кашей с урбечем – неизвестным за пределами Дагестана лакомством, готовящимся из семян льна, кумыкским сладким пловом из сухофруктов, лезгинским довга – рисом, сваренным в молоке с зеленью и мятой, лакскими курзе с щавелем. Все сытно, вкусно, колоритно и снова – контрастно, ведь как, например, может сочетаться сладость сиропа сваренных сухофруктов с рисом? А ведь может! Может!
Надо принимать как данность кепки FBI и красные мокасины, ставшие легендой. Принимать и понимать – это местная достопримечательность, ключевой символ. Не биг бэн, конечно, но не каждому ведь даны опознавательные знаки в виде гигантских часов. Довольствуемся, чем можем. Терпим. Ведь не вычеркнуть, не отказаться. Вы можете представить ирландцев без килта? То-то и оно.
Точно так же нужно понимать и прощать бесшабашное вождение, лихое пренебрежение правилами дорожного движения и снисходительное презрение к тем, кто их соблюдает. Это издержки генетики, отголоски прошлого предков. Ну нет у нас больше войн и сражений, нет территорий, по которым можно скакать удалым галопом, заскочив по пути к роднику пощеголять перед горянками. А удаль есть, и деть ее больше некуда. Поэтому только так – обгоняя и подрезая друг друга, оглушительно разрывая улицу автомобильными клаксонами – и можно доказать сопернику свое превосходство, обходя его плечо к плечу, оставляя на память о себе легкие прочесы на автомобильных крыльях. Но что такое прочесы? Мелочь! Стоит ли обращать на это внимание? В конце концов, машину, как и мужчину, украшают шрамы.
Как по мне, так самое сложное – это жить в Махачкале. Шумно, людно, архитектура безобразна – плод местечковых соревнований на тему «Быстрее, выше, смелее». Много магазинов, много салонов красоты, много кафе. Порой кажется, да зачем столько? Ведь спроса не будет. А он – этот спрос - есть. Особенно по вечерам, когда студенчество и работающая молодежь совершает свой каждодневный променад, а люди среднего поколения (преимущественно мужчины) решают в ресторанной обстановке свои коммерческие дела. «Важные вопросы решаются за столом» - одно из основополагающих положений устава успешных переговоров кавказского мужчины. И есть, есть один важный момент, когда ты радуешься тому, что таки не все европеизировано, что сохранилась диковатая самобытность. Это происходит тогда, когда ты выбираешь кафе. Если твой кошелек достаточно тощ, а желание поесть достаточно велико, то все, что нужно, это вспомнить, кто из твоих кунаков (друзей) или кунаков твоих кунаков, а может твоих односельчан или односельчан твоих бабушки с дедушкой держит подобное заведение. Такие обязательно найдутся, можно быть уверенным. Можно смело идти туда и попросить накормить в долг. В долг, Карл! И пусть за окном бушует кризис, лютуют санкции и под угрозой стоит ввоз хамона, в какой-нибудь маленькой махачкалинской столовой, с незамысловатым названием «У Магомеда», ты будешь вкусно и сытно накормлен – не горячими тортильями с мадерой, но ароматными долма. Что, если поразмыслить, не такая уж плохая альтернатива.
Чтобы жить в Махачкале, надо из нее уезжать, как бы парадоксально это ни звучало. Если билет в швейцарские Альпы остается недосягаемой для ваших финансов мечтой, то кавказские горы – отличная этому замена. Менее раскрученная, но не менее живописная. Собственно, горы и море в Дагестане – это то, за что стоит любить эту республику. Сулакский каньон, бархан Сарыкум, Ирганайское водохранилище, гора Шалбуздаг, водопад Тобот, село Гуниб, Дербентская крепость заброшенное село Гамсутль, в котором сегодня живет только один человек – это неполный список мест, своего рода обязательный топ поездок для каждого туриста. Впрочем, можно обойтись и без этих обязаловок и просто уехать в горы, неважно, в какой район. Прелесть кавказских гор в том, что они до сих пор в таком же диком и первозданном состоянии, как и две сотни лет назад. Девственность природы – вот то единственное, что удалось сохранить в Дагестане, чудом уцелевшее благодаря разве что-то ленивости и отсутствию воображения у местных жителей. Это тот самый редкий случай, когда слава богу.
В Дагестан обязательно надо приехать, чтобы понять: здесь ходят в джинсах, здесь ходят без хиджабов, здесь не взрывают на улицах, здесь не крадут девушек. И здесь, черт возьми, есть блондинки! Наверное, со стереотипами сюда ехать даже веселей, потому что ощущать, как они рушатся, - по-настоящему здорово. Никогда не забуду, как Вика с Игорем, приехав, наконец, из шумной Махачкалы в мой родной город – маленький Избербаш, никак не могли надышаться воздухом: они вдыхали его жадно, часто и все твердили: «Господи, какой чудесный воздух!» Это разлегшийся по городу аромат морского бриза. Именно разлегшийся, на крышах домов и магазинах, на ветках деревьев, на перилах учебных заведений. Он повсюду, он в сердце, он – панацея от глубоких душевных ран и обид. Достаточно просто приехать к морю – час пешком, десять минут на машине – и вот уже легче дышать, легче смотреть на мир.
Я очень переживала, какие впечатления Вика с Игорем забрали с собой. Но спустя месяц после отъезда, Вика вдруг написала: «Слушай, я снова хочу к вам приехать. Мы ведь не были в горах, правда? Съездим?». Съездим. Поднимемся в горы, чтобы потом с неохотой с них спуститься.
Комментариев нет:
Отправить комментарий