Большой и сильный

   Вместе с замужеством возникает неведомое прежде желание - чтобы твою семью оставили в покое.
   Больше, чем "покой" меня характеризует слово "беспокой". Если можно, я бы даже позволила себе причислить его к существительным. Муминат-Беспокой Магомедова. Собственно, все мои 22 года - это сплошной беспокой. Как мезозой и палеозой - целая эра. Все мои падения с колясок, удары об ходунки, исследования коробочек с лезвиями голыми пятилетними руками, эксперименты со знакомствами с людьми, которые, как подсказывал мозжечок, из другой со мной планеты, участия в конкурсах и олимпиадах по профилям, далеким от меня (по химии, мать ее! как я, чистый гуманитарий, вообще посягнула?). Мы ходили с Наташей на пляж в декабре, абсолютно одни, без всяких задних. Мы срывались с Раей с работы в будний день и ездили в соседнее с городом село по нешуточному делу, не имея в голове сценария, а в крови - ново-пассита: я - за справедливостью, а Рая - приключений и меня ради :). Я путала направление автобусов в Саратове и кружила по городу по пять часов, не имея денег на то, чтобы пересесть на другой, нужный мне маршрут, и вынужденная доезжать до всех конечных, ждать там положенное автобусным уставом время и измученная июньским зноем, пылью, кровоточащими мозолями и сотней таких же как я взмокших лиц, наконец доезжала до дома. Мы проходили с няней не один километр пешком поздними осенними вечерами, возвращались к одиннадцати и засыпали крепким светлым сном.
   Сколько себя помню меня никогда не устраивало то, что есть. Каждый мой день рождения характеризовался возрастающим желанием уехать, и порой мне казалось, что мои знакомые запомнят меня именно по нетерпеливому биению сердца, своим ритмом способному претендовать на официальный рингтон РЖД. Я почти целовала рельсы и била воображаемым копытом, завидев приближающийся 86-й направлением Махачкала-Москва, и была похожа на понурого ослика, который пытается сопротивляться навязываемой ему поклаже, когда уезжала обратным маршрутом. Не знаю, представляет ли кто-нибудь, с каким удовольствием и радостным волнением я укладывала свои немногочисленные пожитки, большая часть из которых была - книги, книги, книги, что довольно нелепо при имеющейся электронной.
   Я волновалась от экзамена к экзамену, я беспокоилась за оценки, за тяжко пишущийся диплом, за затяжную меланхолию Вики, за резкую смену рабочей деятельности Ксюши, за тяжкие условия проживания Вероники в Москве, за Лизины авантюры за границей. Господи, да за все! За маминых должников, за будущего мужа сабвуферы, за то, как меня накрасят на свадьбу, не поправлюсь ли я на нервной почве и влезу ли в свадебное платье. Смешно вспоминать, но это реально качало мое сердце как на морской лодке - от правого борта к левому, закатывая его в пятки, в печень, в горло - всюду.
   И мало что раздражало меня так же сильно как фраза "успокойся". Как - успокойся? Зачем - успокойся? Обменять волнительный пульс жизни на смерти подобную инертность? Оставьте это матерым деревенским аксакалам, пронаблюдавшим за сменой времен года в течение своих 80-лет в радиусе от дома до места годекана. Я - нет. Мне - незачем. Мой беспокой, в отличие от кайнозоя и мезозоя, еще не канул в лету.
   Но когда рядом с тобой засыпает большой и сильный человек, вдруг перестающий быть сильным и большим, когда его мышцы, поддавшись сну, перестают быть твердыми буграми и можно тыкать в них пальцем, прокусывать зубами, не ощущая сопротивления, когда он доверчиво говорит во сне и просит то апельсина, то закрыть окно и беспомощно вздрагивает на щекотку в области ступни не в силах проснуться, но не умея не реагировать, ты хочешь покоя. К черту это трехбуквенное начало, сулящее неприятности. Покоя, черт возьми, оставьте мою семью в покое. Пусть не будет неискренности у его друзей, когда они думают о нем, хотят обратиться к нему, переступают порог его дома. Пусть не возникает мысли предать его, обмануть его, обидеть его, откосить от помощи, когда она ему понадобится в таких размерах, которые не осилю я. Пусть не будет непонятных встреч и посиделок, пусть гремит над ним не музыка клубных вечеринок, но слова "я с тобой, я за тебя" от всех, кого он знает - близких и далеких знакомых, соседей и родственников, женщин и мужчин.

   Оставьте мою семью в покое. Я хочу слышать музыку входной двери, когда она захлопывается под аккомпанемент его нетерпеливого скучающего "Я ДОМА!". Я хочу терпеть боль от ожогов маслом, брызгающего при соприкосновении с только что слепленными пирожками: с картошкой - для него, с капустой - для меня, с вишней - для нас обоих. Пусть преследует его мое ворчание по всему дому, даже в ванной, когда я в очередной раз буду штопать разрывы на платьях и футболках от нетерпеливых движений, в которых сила складывается из страсти и умножается на нее же. Пусть синеют его плечи от моих щипков, пусть ногти прочерчивают на его спине маршруты наших с ним будущих поездок, пусть мое косолапие вновь и вновь вызывает у него умиление и заставляет целовать эту упрямую левую ногу, с характером, не желающую шагать так, как требует природа - прямо.
   Да пребудет с нами покой. В этой вселенной мы уже отвоевались.