Ку-ку

Ку-ку позвонила довольно поздно: ровно тогда, когда посторонним людям звонить считается уже неприличным, а близким самое оно. Таким образом, соединив одним звонком юг и север (потому как звонила она из Сургута), Ку-ку мгновенно обозначила место, которое она занимает в моей жизни. И, надо сказать, не ошиблась.

Звонила Ку-ку как заправская ищейка учуяв, что у меня здесь Сплин и Земфира, что я растекаюсь под их романсы и сладкие апельсины, и что больше всего на свете мне хочется рассказов длинных вслух – желательно послушать, но и рассказать могу, лишь бы было кому. Рассказов у нас с ней хватило на полночи, благо (хотя благо ли?) не созванивались более…двух лет, чтобы не соврать. Плюс-минус бесконечность.

О чем могут разговаривать подруги, находясь в примерно одинаковом предосеннем состоянии, имея больше ста причин для грусти, и одну большую уродливость, сродни горбатости – одиночество и неприкаянность. Ку-ку одна в большом городе, в котором +6-16 – это в начале-то сентября! Почти такая же температура и в съемной двухкомнатной, утепляться в которой пришлось с помощью дополнительных свитеров, пледов и одеял. У Ку-ку в кармане 300 рублей, до зарплаты еще неделя, дома нет интернета и книжек, работа заканчивается только в 10 ночи, а потом идти еще час по чужому городу, в котором никто и никому не. Ку-ку идет, но честно говорит: «Мне страшно», и мне хочется сказать, что мне тоже, тоже. За нее, за холод, в котором она живет с тех пор, как переехала на север, за безответную любовь к теплу и морю, за то, что тратит время – да черт с ним, с временем! – себя тратит не на то и не на тех! Я помню Ку-ку колючую, ершистую, которая не церемонилась со словами и обладала отменном чувством вкуса и стиля и особым художественным видением мира, который, как бы она ни спорила, давал ей сто баллов преимущества перед всеми остальными и успешно отталкивал ее от этого большинство и его же – большинство – от нее. С Ку-ку тяжело было общаться, и я, когда-то совсем не конфликтный человек, ругалась с ней столько, сколько не ругалась ни с кем, потом неизменно приползая друг к другу и забирая то, что по праву принадлежало нам и никому больше – общение друг с другом.

Вот Ку-ку говорит со мной, а я смеюсь в коленку. Это особая поза, когда сидишь на полу, подогнув колени, опускаешь голову прямо к ним и обдаешь горячим дыханием и смехом. «Чего смеешься?» - говорит Ку-ку, а я и не знаю чего. Потому что люблю ее, потому что позвонила она, когда мне не хотелось жить и взять себя в руки не удавалось уже недели три, потому что я, наконец, поняла, что мне очень не хватало все это время общения с кем-то родным – пусть далеким, не обнимавшем тебя уже возмутительно давно, но все равно родным, настолько, что ты знаешь, что вот сейчас, когда ты скажешь: «Попей чаю», она привычно упрямо ответит: «Да не хочу я чай! Кофе хочу!»

Я хочу, чтобы у нас был цветной фургончик, в котором мы поедем колесить по миру. И верю, что это произойдет раньше, чем нас станут называть по имени-отчеству, чем выпадут зубы и голова покроется серебристой шапочкой. И по праву младшенькой я выбираю песню, которая первой заполнит тишину нашего фургона: Green Day – Wake me up when September end (разбуди меня, когда сентябрь закончится) =)