Бывает, просыпаешься и понимаешь: сегодня будет домашний день. Абсолютно домашний, с готовкой, уборкой и всякой беготней вправо-влево, вверх-вниз. В такой день все роли и социальные статусы складываются аккуратно в ящичек, и ты остаешься в своем первозданном, богом данном виде: ты - женщина. Волосы собираются в высокий пучок, фартук крепко и нежно обнимает талию, ноги входят в предназначенные для таких случаев джурабки.
В этот день - никаких книг, никаких сольных выступлений перед зеркалом с расческой у рта вместо микрофона, никаких феминистских лозунгов. Не оратор, не учитель, не гламурная дева - одна традиционность, просыпающаяся в крови на зов и глас предков, послушная мелодии невидимого дудочника. Тончайшей паутинкой ткется связь с вселенной, в которой знают секреты удачного теста, сочных курзе, пышных чуду. Постигается великая мамина мудрость - "на глаз": солишь на глаз - и угадываешь, определяешь готовность пирога на глаз - и точно, даже без классической сухой зубочистки.
А потом кухню заполняют старшие: мамы и бабушки, и ты - смешной для них несмышленыш - присоединяешься к их таинству, причащаешься к этому древнему дагестанскому быту, исповедуешься. Научи, шепчешь, Господи, шустрым рукам, ловким движениям, легкому нраву. Сделай спокойней, мудрей, молчаливей. Пусть рождаются слова в голове прежде, чем слетят с языка, и пусть умножится способность прощать, забывать, отпускать. Пальцы лепят немудреную косичку, превращающую два круга из теста с начинкой посередине в будущий мужской обед, сердце не отплясывает шальных демонических танцев, мысли укладываются в аккуратный ряд.
Покойно. Няня любила это слово, и я никак не понимала почему. "Покойно - это что-то с покойником связано?" Сейчас я отвечаю себе: нет, глупая. Покойно - это когда в доме покой, когда каждый занят своим делом. Стиральная машина - стиркой, бурлящий чайник - кипячением, мужчины - возней в гараже, женщины - кухней. Без бородатого сарказма, вроде "там ваше место, да", в такие дни как сегодня признаешь - да, здесь мое место. Эту территорию мой мужчина доверил мне еще до развития цивилизации, в полутемной каменной пещере, раз и навсегда занятой и названной домом. Здесь я должна была ждать его с охоты, в случае удачи это место становилось площадкой для пира, в случае невезения - территорией горя и скорби. Здесь я, женщина, творила атмосферу, молилась, колдовала, держала связь с неземными силами, чтобы только этот огонь видел мой путник, возвращаясь усталым с дороги, чтобы только этот свет привлекал его и держал в добровольном плену. Так удивительно ли, что спустя тысячелетия этот порыв пробивает себе дорогу, несмотря на тернии, растущие у него на пути?
Я выйду во двор, открою ворота. Там - Мама. Мама: темные волосы, глаза горят молодым озорным блеском, сиреневый шарф небрежно повязан на шею. "Мама", - говорю. "Мама, ты - космос!", имея в виду неземную, немного безумную, горячую волну, которая завлекает, приковывает, манит к себе как тот самый заветный огонь и свет. И мама вдруг поймет, улыбнется. Пойдем, скажет, пора. И я знаю: пора. Пора быть женщиной.
Глубоко вздохну и подниму взгляд выше крыш соседских домов. Весна.
В этот день - никаких книг, никаких сольных выступлений перед зеркалом с расческой у рта вместо микрофона, никаких феминистских лозунгов. Не оратор, не учитель, не гламурная дева - одна традиционность, просыпающаяся в крови на зов и глас предков, послушная мелодии невидимого дудочника. Тончайшей паутинкой ткется связь с вселенной, в которой знают секреты удачного теста, сочных курзе, пышных чуду. Постигается великая мамина мудрость - "на глаз": солишь на глаз - и угадываешь, определяешь готовность пирога на глаз - и точно, даже без классической сухой зубочистки.
А потом кухню заполняют старшие: мамы и бабушки, и ты - смешной для них несмышленыш - присоединяешься к их таинству, причащаешься к этому древнему дагестанскому быту, исповедуешься. Научи, шепчешь, Господи, шустрым рукам, ловким движениям, легкому нраву. Сделай спокойней, мудрей, молчаливей. Пусть рождаются слова в голове прежде, чем слетят с языка, и пусть умножится способность прощать, забывать, отпускать. Пальцы лепят немудреную косичку, превращающую два круга из теста с начинкой посередине в будущий мужской обед, сердце не отплясывает шальных демонических танцев, мысли укладываются в аккуратный ряд.
Покойно. Няня любила это слово, и я никак не понимала почему. "Покойно - это что-то с покойником связано?" Сейчас я отвечаю себе: нет, глупая. Покойно - это когда в доме покой, когда каждый занят своим делом. Стиральная машина - стиркой, бурлящий чайник - кипячением, мужчины - возней в гараже, женщины - кухней. Без бородатого сарказма, вроде "там ваше место, да", в такие дни как сегодня признаешь - да, здесь мое место. Эту территорию мой мужчина доверил мне еще до развития цивилизации, в полутемной каменной пещере, раз и навсегда занятой и названной домом. Здесь я должна была ждать его с охоты, в случае удачи это место становилось площадкой для пира, в случае невезения - территорией горя и скорби. Здесь я, женщина, творила атмосферу, молилась, колдовала, держала связь с неземными силами, чтобы только этот огонь видел мой путник, возвращаясь усталым с дороги, чтобы только этот свет привлекал его и держал в добровольном плену. Так удивительно ли, что спустя тысячелетия этот порыв пробивает себе дорогу, несмотря на тернии, растущие у него на пути?
Я выйду во двор, открою ворота. Там - Мама. Мама: темные волосы, глаза горят молодым озорным блеском, сиреневый шарф небрежно повязан на шею. "Мама", - говорю. "Мама, ты - космос!", имея в виду неземную, немного безумную, горячую волну, которая завлекает, приковывает, манит к себе как тот самый заветный огонь и свет. И мама вдруг поймет, улыбнется. Пойдем, скажет, пора. И я знаю: пора. Пора быть женщиной.
Глубоко вздохну и подниму взгляд выше крыш соседских домов. Весна.
Комментариев нет:
Отправить комментарий