Эй, я знаю, что ты меня слышишь. Смотри,
какой дождь за окном, бросай свои ужасно деловые туфли, снимай рубашку, пойдем.
Обернись в алые паруса – пусть ты не
приплыл на них, черт с ним, я хочу хоть немного почувствовать себя счастливой
Ассолью.
Слушай, у меня роскошная идея! Давай
пошлем к черту все, что нас окружает, либо сами пойдем к этому черту, разложим
свои манатки, раскинемся на диване и потребуем: Эй, рогатый и совсем не
страшный! Неси-ка нам малиновый кисель, да смотри не халтурь, чтоб густой был и
к губам прилипал как клейковина. Это запах моего детства, это любовь моей няни.
Только она варила его так, что ложка стояла в загустевшей массе, и запах
возвещал о том, что начался другой временной отсчет, летний.
Построим домик где-нибудь в частном
секторе в городе N. Я напеку булочек, ты будешь взбивать для них творожный сыр
с сахарной пудрой, и черт с ним, если не собьется, намажем на хлеб и съедим
просто так. Будем качаться в гамаке и рассуждать на тему всяких «если»: если бы
солнце светило и ночью, если бы за нечтение книг давали уголовный срок, если бы
зарплата выдавалась не за каждодневное просиживание в офисах, а просто так, за
то, что живем мы с тобой, те, что на соседней улице, те, что в неизвестных нам
странах. Что, если бы ворд не подчеркивал мои тягучие как несвежий мармелад предложения
зеленой волнистой чертой? Мол, много знаков препинания. Мол, предложение не согласовано.
Да боже мой, кому нужна эта
согласованность, ты согласен? В мире нет ничего гармоничного: высокие
встречаются с низкими, умные с глупенькими, красивые с уродливыми, мечтающие
летать в космос связываются с прирожденными агрономами и иными любителями
поковыряться в земле. Кто страдает от этого, детка? Так рождаются хорошие
глупости, от которых веселее жить.
А представь, на секунду представь, что
мы переселились в Барселону. Там громко, шумно, красочно, особенно в людных
городских кварталах с многоэтажными домами, в одном из которых, на 3 этаже
живем мы с тобой. Вон, присмотрись, сиреневый от зацветших фиалок балкон – наш.
Я высовываюсь из окна почти на половину и громко кричу: «Сантьяго! А ну марш
домой, негодник!» Прохожие задирают головы, они еще не привыкли к иностранной
речи в своем традиционно испанском квартале. А к иностранной кухне привыкают. Мы
с тобой устраиваем вечерние посиделки на улице, обучая соседей: «Не пи-ц-ц-а, а
чу-ду. А это – дол-ма». На «хачапури» они капитулируют с поднятыми вверх руками
– ладно, это, пожалуй, действительно пока сложно.
Эй. Не морщись недовольно, не качай
головой, не тянись торопливо за рубашкой. Это выкройка, давай скроим по ней нас
самих, пока пациент еще скорее жив, чем мертв. Оставь ключи на камине, утрамбуй
чемодан поплотнее, захвати рюкзак и не забудь закрыть окно.
Поехали.
